меня.
На вторые сутки я вышел из поезда в Нахичевани. Советы друзей остались позади, на перроне бакинского вокзала. Мне предстояло собственными глазами увидеть истинное положение дел в Нахичевани.
Сотрудник редакции встретил меня на вокзале и отвез в городскую гостиницу, где мне предстояло пока жить. Было довольно холодно по сравнению с бакинской зимой.
Гостиничная комната оказалась просторной, с печкой. И по первому зову дежурная по этажу приносила чай.
Ночью я накрылся двумя одеялами, но не мог согреться, — спал, скрючившись от холода.
Утром направился в областной комитет партии, представился секретарю обкома. Он познакомил меня с ответственными работниками. Здесь я увидел Зейнала Гаибова, который когда-то преподавал в партийной школе, а теперь работал народным комиссаром просвещения автономной республики. Были и другие знакомые, к примеру — заведующий отделом пропаганды. Когда-то, еще работая в Центральном Комитете, он приезжал к нам с инспекцией в Агдам.
Секретарь обкома распорядился, чтобы мне выделили комнату, и обещал, что в скором времени для моей семьи найдут квартиру, тогда я смогу перевезти своих из Назикляра.
Уже много месяцев в газете не было главного редактора. Выходила она нерегулярно, с большими опозданиями. На ее страницах не поднимались важные вопросы, отсутствовала серьезная критика, публикации были скучными и неинтересными. Оттого и тираж был просто смехотворным. В редакции не было элементарного порядка ведения дел, дисциплина не поддерживалась, каждый мог прийти, когда захочет, и уйти, когда вздумается.
Зейнал Гаибов, провожая меня к гостинице, пожаловался, что учителя местных школ вот уже третий месяц не получают зарплату.
— Причина? — поинтересовался я.
— Нерасторопность и волокита в Наркомате финансов.
«Вот и первая тема для критического выступления», — подумал я.
— Уважаемый Зейнал, дай мне, пожалуйста, двух учителей поактивнее, я от газеты направлю их с рейдом в Наркомат финансов.
— Тебе что, жизнь надоела?
— А в чем дело?
— Нарком финансов — член бюро обкома!
— Ну и что же?
— Он поссорит тебя с секретарем обкома. Не советую! Лучше его не задевать. И учителей я тебе не пришлю!..
— Когда ты преподавал в партийной школе, ты учил нас другому, Зейнал-муэллим!
— Здесь Нахичевань, дорогой Будаг.
— Ну и что?
— Критикуй кого-нибудь помельче, лучше из второстепенных, это безопаснее. Не замахивайся!..
— Нет, — возразил я твердо, — надо и в большом, и в малом занимать принципиальную позицию, невзирая на лица!
— Ты, видно, забыл, что в одном казане две бараньи головы не сваришь?.. А впрочем, делай как знаешь, но я, повторяю, не завидую тебе и боюсь, что раньше времени сломаешь шею!
* * *
В ближайшем же номере газеты появилась статья под заголовком «Волоките нет места в советских учреждениях!», в которой вскрывались безобразия, творящиеся в Наркомате финансов. Под статьей была помещена карикатура, на которой был изображен важный господин с поднятым кверху носом. Карикатура гласила: «Мне море по колено! Я сам себе хозяин!» В изображенном человеке без труда можно было узнать наркомфина.
Обычно газета печаталась в двух тысячах экземпляров. Этот номер я приказал отпечатать трехтысячным тиражом. Уже к полудню по всему городу нельзя было найти ни одного номера. «Читали?» — то и дело слышалось на улицах.
Меня срочно вызвали к заведующему отделом агитации и пропаганды:
— Что ты натворил?! Как можно без консультации с нами печатать статью, которая позорит ответственное лицо?!
— А можно не выдавать зарплату учителям уже три месяца кряду?
— Надо было помягче, не с такой злостью!
— Как говорится, и яд бывает лекарством!
— Слушай! В чужую деревню не приезжают со своими обычаями! Ты не забывайся! Это не те районы, где ты до сих пор бывал! Это Нахичевань!
— Знаю. Древний очаг азербайджанской культуры!
— Не пытайся подольститься!
— А ты меня не пугай!
— Пойми, нельзя позорить на страницах газеты члена бюро обкома!
— А почему вы не говорили ему, что он позорит вас тем, что не платит учителям зарплату? Такой человек вряд ли может оставаться членом бюро!
— Не вводи свои порядки. Отныне, прежде чем отдавать в печать материалы, будешь приносить их мне на просмотр!
— И не подумаю!
— Газета — орган обкома партии, попробуй не принеси!
— Это не предусмотрено инструкциями. Если мне не доверяют, пусть отправят назад, в Баку.
— Тебя утвердили на эту должность не здесь, а в Баку. Там и будут решать, а теперь идем к секретарю.
В коридоре мы столкнулись с Зейналом Гаибовым.
— Будь проклят шайтан, который водил твоей рукой! — воскликнул он, увидев меня. Но я заметил, что глаза его сверкали весельем.
Заведующий отделом укорил его:
— А как ты расхваливал нам этого Деде-киши оглы!
— А что, боевой парень!
— Слишком!
— Ну, молод, горяч… — пошел Зейнал на попятную.
Но спасибо ему: в кабинете секретаря, куда меня пригласили, Зейнал не нападал на меня, хоть и не вступился. Понимал, должно быть, что я прав!
И все-таки шестеро из девяти членов бюро поддержали мое выступление и защитили позицию редакции.
Это вдохновило меня, хотя, как мне казалось, пока не дало существенных результатов: наркомфин остался на своем месте; правда, зарплату учителям выдали в трехдневный срок!
Второй удар мы нанесли по городскому управлению торговли. Как говорят, кто раз лизнул мед, тот лизнет еще. Эти слова как нельзя точнее можно было отнести к управляющему горторгом Джебраилу Ширвани, который пустил про себя слух, что он якобы внук нашего знаменитого поэта Сеида Азима Ширвани. Про него еще говорили, что у него куры несут золотые яйца.
Когда по моей инициативе затевался рейд работников редакции в управление торговли, ответственный секретарь предупредил:
— Учтите, что Джебраил Ширвани на короткой ноге со всем начальством в республике! Тот, кто его задевает, как правило, плохо кончает.
— От судьбы не уйдешь! — согласился я с его доводами, но от своей затеи не отказался, несмотря на уговоры и увещевания ответственного секретаря. Он напирал на то, что надо, мол, посоветоваться в обкоме и что Ширвани и на порог не пустит в горторг участников рейда.
Но я проявил настойчивость.
— Если печатный орган обкома будет совершать сделки с явными жуликами, то его надо закрыть! — заявил я. — Авторитет можно завоевать, только проявляя принципиальность и бескомпромиссность. И коль скоро вас так пугает возможность встретиться нос к носу с Джебраилом Ширвани, то рейдом будете руководить вы!
К моему удивлению, ответственный секретарь не стал возражать и тут же согласился.
Рейд начался, а на следующий день начальник горторга прислал ко мне своего заместителя Мамеда Багирова.
Ему было уже за пятьдесят. Он улыбнулся, показав ряд золотых зубов, и сказал, что зангезурец, мол, мой земляк. Прошел к столу, поскрипывая начищенными ботинками, и теребил в руках довольно
